Мы живём в обществе, где говорить о каком-то генетическом неравенстве людей глубоко неприлично. Человечество происходит от одних и тех же предков. Различия между людьми совершенно не принципиальны, мелкие анатомические «нестыковки» вызваны разницей в природных условиях и не имеют никакого отношения к их способностям или возможностям. Дайте любому негру из Африки те же возможности, что у европейца среднего класса – и он проявит те же самые качества.
Звучит красиво и почти убедительно, а главное – до ужаса благородно. Вот только есть такие вредные, политически некорректные факты… Первый из них заключается в том, что мы не знаем, от одного предка происходит человечество, или от разных. Ранняя история рода Homo изучена так плохо, что делать любые выводы преждевременно. Находок древнейших форм человека и его непосредственных предков так мало, что буквально каждая новая находка может существенно изменить всё наше представление об эволюции человека.
А загадок эволюции вида Homo sapiens не меньше, чем эволюции человека вообще. Одни учёные пишут, что неандертальцы и люди современного типа – это формы человека, которые отличались друг от друга не больше, чем современные расы. Другие – что это совершено разные биологические виды. Вид – это вообще-то совокупность особей, которые способны давать жизнеспособное и плодовитое потомство. Как установить, могли ли метисироваться неандертальцы и люди современного типа? Только один – изобрести «машину времени» и посмотреть. Пока мы судим, сравнивая окаменевшие кости, очень трудно решить, как обстояли дела со скрещиванием их обладателей.
В общем, ничего определённого.
Но ведь современные люди все могут иметь жизнеспособных и плодовитых детей!
Политкорректное уродство
…А вот и нет. Правительство Бразилии долгое время предупреждало новобрачных: если женятся местные индейцы и негры, от таких браков редко рождаются хорошие дети. Огромный процент внутриутробных патологий, генетических болезней, ранних сердечно-сосудистых заболеваний и рака, психических отклонений. То есть иногда рождаются полноценные и вполне здоровые люди – но процент намного более низкий, чем при любых других браках. Если молодые люди всё-таки хотели жениться – пускай, но их хотя бы предупреждали о последствиях.
Обычно учёные объясняют это тем, что негры и индейцы Южной Америки так далеко отошли от общего предка, что это уже почти разные виды. Но ещё раз подчеркну: единые общие предки у них или разные, до конца не известно.
Или вот ещё «неудобный» такой факт: в США очень много врачей и медсестёр из Филиппин. Американцы считают, что быть медсестрой – значит, обладать особыми нравственными качествами. Соответственно, из таких женщин могут выйти прекрасные жёны и матери. Медсёстры небогаты, но им всегда обеспечено мужское внимание, на них охотно женятся. Американцы влюблялись в очаровательных хрупких филиппинок. Филиппинки отвечали встречными восторгами большим, шумным, замечательным американцам. Межрасовая идиллия! Только вот беда… Женившись, американцы жестоко калечили жён. Потому что размеры половых органов филиппинца (соответственно, и филиппинки) раза в три меньше, чем у европейца.
Одно время пресса обсуждала проблему, потом журналистам пришлось замолчать: ведь «всем известно» что различия между популяциями людей придумали злые расисты, одержимые ненавистью мракобесы. Если вы утверждаете нечто подобное – вы, наверное, расист и фашист, сторонник Гитлера. Под градом таких обвинений замолкают даже самые стойкие люди, а многие и начать обсуждения не посмеют.
Так и правительство Бразилии не предупреждает больше о нежелательности браков между неграми и индейцами. Это ведь не политкорректно.
Я привёл два примера, а могу привести буквально сотни. И все они ставят под сомнение, что мы происходим от одних предков. А если и от одних (чему вроде чуть больше подтверждений), то за тысячелетия разные группы людей так изменились, что это уже почти новые виды.
К вопросу о рассаде
Всего полвека исполнилось науке этологии – дисциплине об инстинктивных программах. Эта наука утверждает: у человека есть множество инстинктивных программ, доставшихся нам от животных предков. Этологи вдохновенно рассуждают, как наше общественное или семейное поведение похоже на поведение шимпанзе, слонов, павианов или мартышек. Не сомневаюсь – сейчас модно трубить о подобных «находках».
Но почему-то никто не изучает, какие инстинктивные программы выработаны самим человеком. Какие характерны вовсе не для наших предков, а исключительно для Homo sapiens? Как только начинаем «копать» проблему, оказывается – таких инстинктивных программ очень много.
Человек занимается земледелием уже тысячи лет, сменились сотни поколений земледельцев. Если нас неудержимо тянет возделывать грядки и поливать рассаду – причина этого не только в том, что нам исключительно выгодно самим выращивать овощи. Большинство владельцев дач и садовых участков не так уж нуждаются в этом виде дохода. Многие из них за время, проведённое на участке, заработали бы на гораздо большее количество овощей. Нам просто хочется что-нибудь выращивать.
И скотоводы мы уже очень давно, те же тысячи лет, сотни поколений сменилось. И нам хочется держать в доме собак и кошек. Вовсе ведь не для охраны жилища и не для ловли мышей, верно? Мы просто любим животных и приучаем к этому же детей. Нам нравится трогать что-то живое и мохнатое, кормить его и заботиться о нём.
Кстати, у китайцев и японцев тяга к этому «живому и мохнатому» намного меньше: в их традиционном хозяйстве скотоводство не играло такой важной роли. И отношение у них к домашним животным рациональнее и грубее, чем у потомков скотоводов.
Народы жили в разных условиях… Десятки и сотни поколений подряд отбирались люди с определёнными качествами. Эти люди рожали детей с разными генетическими программами – но и в новом поколении люди, не способные вести определённый образ жизни, «выбраковывались» – погибали, или, как минимум, не могли завести собственных детей.
Убийства в голове
Набеговая система у жителей Северного Кавказа формировалась как минимум с 15 века. А сложившись, набеговая система сформировала совершенно определённый тип общества, и определённый человеческий типаж.
Необходимость участвовать в вечной войне «всех против всех» отсеивала людей невероятно агрессивных, крайне жестоких, очень равнодушных и к собственным страданиям, и к страданиям других людей. На протяжении веков и поколений самым выигрышным способом вести себя была готовность к военным действиям, к бою в любой решительно момент. Самому лично – против истинного или надуманного «обидчика», силами своей семьи – против других семей, в составе отряда своего рода или племени – против других родов и племён.
Для европейца, вообще для человека старой земледельческой культуры, тот, кто отвечает ударом кинжала или выстрелом на сказанное невпопад слово, в лучшем случае инфантильный, антиобщественный тип. Тот, кто мстит убийствами за обиду трёхсотлетней давности или похищает коня и понравившееся ему оружие просто потому, что «не может удержаться», должен рассматриваться как смертельно опасный безумец. Но для горцев многие поколения проявление агрессивности, неуживчивости, неустойчивого настроения, непредсказуемого поведения, готовности драться с кем угодно при любом перевесе сил, рисковать жизнью даже из-за пустякового каприза были так же важны, как для земледельца из тёплой долины – трудолюбие, аккуратность, доброжелательность к другим людям, любовь к животным и растениям. Почитайте произведения и Лермонтова, и Бестужева-Марлинского – в поведении и Казбича, и Адамин-Бека явно виден именно этот типаж.
Не проявляя этих качеств, горский подросток вызывал у окружающих сомнения в том, что он правильно развивается, а юноша – в своей приспособленности к жизни. Набег был не только доходным экономическим мероприятием, но и важным общественным институтом, формой подготовки к жизни и проверки нового поколения. Только приняв участие в набеге, юноша и в собственных глазах, и с точки зрения соплеменников, из «совсем большого мальчика» превращался в члена сообщества взрослых мужчин, потенциального жениха и хозяина в доме.
Набег был проверкой личных качеств и совсем взрослых горцев, подтверждением их общественного статуса. Во все века и у всех народов обязанностью взрослого мужчины было кормить семью. В набеговой же системе умение воевать, грабить поверженного врага, похищать и продавать рабов, было ценнейшими качествами хозяина – ничуть не менее поощрявшимися, чем умение быть сельским хозяином – в обществе земледельцев.
Отказавшись участвовать в набеге, юноша не только рисковал быть обвинённым в трусости и отсутствии мужских качеств. Такое обвинение было бы предъявлено ему незамедлительно, а если бы он не «смыл обвинение кровью», оскорбление превратилось бы в диагноз. Но и взрослый мужчина, перестав «набегать» вместе с другими, не только рисковал не свести концы с концами в хозяйстве – он буквально выпадал из системы общественных отношений. Родовичи и соплеменники теперь не знали, как к нему относиться, каков теперь его общественный статус и что должен и может делать такой человек.
Так набег оказывался важнейшим не только с экономической и социальной, но и морально-нравственной точки зрения. Набег был краеугольным камнем для любых морально-этических оценок. Как у русских – земледельческие работы.
Сейчас для набегов нет причин: ни социальных, ни экономических. Но вот в Калуге двое чеченских юношей проигрывают в бильярд.
– Ну что? – говорит победитель, русский парень. – Кто проиграл, накрывает стол?
Ответом было 24 ножевых удара, 9 ран, как говорят врачи, «несовместимых с жизнью».
Девушка не хочет танцевать с парнем. Удар финкой.
В обоих случаях убийцы буквально не знали, что сказать на суде. Они, похоже, сами не очень понимали, что с ними произошло. Никаких рациональных причин для убийства ведь не было.
Природное неравенство
Если искать не политическую корректность во всём, а искать истину – различия между народами придётся прослеживать не только на уровне культуры, но и на уровне генетики.
Стало общим местом приводить в пример приёмного сына Миклухо-Маклая и других папуасов, полинезийцев, индейцев, усыновлённых и удочерённых европейцами. Мол, эти примеры доказывают: люди всех народов могут делать то же, что европейцы! Они ничем не хуже!
Не будем выяснять, кто хуже и лучше. Скажем коротко: Миклухо-Маклай мог усыновить сотни папуасских мальчиков, но «почему-то» выбрал именно этого. Видимо, выбрал парня, чем-то неуловимо похожего на него самого… Чем-то более симпатичного. И так же выбирали другие исследователи, верно?
А вот когда уже ВСЕ папуасы оказались перед лицом цивилизации, выяснилось – войти в неё могут НЕ все. Есть папуасы, которые и правда «ничем не хуже». А есть – принципиально необучаемые. Этих необучаемых очень много, в некоторых племенах – больше половины населения.
И в США выяснилось – до третьей части негров просто не в состоянии выполнять квалифицированную работу. Их невозможно заставить её выполнять никакими совершенно силами. Среди старых цивилизованных народов тоже есть люди, генетически не способные обучиться даже элементарной грамоте. Это не клинические идиоты, не преступники. Эти люди становятся прекрасными грузчиками или подёнными рабочими на фермах, прислугой или дробильщиками камня. Ответственные, активные, они прекрасные работники на физически тяжёлой ручной работе. Но грамоты не знают, учиться ничему не любят, и даже водить машину для них непосильно.
Среди французов и англичан таких людей сравнительно немного: 10-15% населения. А среди негров США – до 40%.
Внутри одного народа люди тоже различаются на генетическом уровне. Это не фатально: в любой момент в семье батраков может родиться человек с совершенно другими качествами, даже выдающаяся личность. Джеймс Кук был сыном батрака, Воронихин – сыном крепостного. А в интеллигентной семье «с традициями» – запойный необучаемый ….[вставьте сами нужное слово, читатели].
Но различия между людьми видны, и тут ничего не поделаешь. Так при советской власти одни дети рабочих и крестьян кинулись учиться: теперь можно! Другие все 70 лет так и гордились пролетарским происхождением.
Было страшной несправедливостью не давать учиться ребёнку потому, что он из податного сословия. Но было ещё большей несправедливостью приравнивать всех деревенских детей к этому способному ребёнку и считать всех их потенциальными талантами и гениями, которым только злой царизм не дал развернуться.
Я не призываю разделять людей на генетические касты. В том числе и потому, что разделять нет никакой необходимости, люди сами на эти касты очень успешно разделяются.
Я призываю к одному: изучать биологию человека – самого неизученного из всех известных нам биологических видов. И призываю перестать делать вид, будто люди ничем не различаются по своим возможностям и способностям.
Давно пора реабилитировать напрасно забытую науку об улучшении рода человеческого – евгенику.