Гостем очередной программы Алексея Вайткуна «Личное дело» стал Михаил Задорнов. В студии TUT.BY писатель-сатирик подробно рассказал о том, за что любит Беларусь, почему не выступает перед чиновниками и как борется со славянской дурью.
Комфортно ли вам в нашей… ?
Очень. Вы заметили, я даже не дослушал ваш вопрос, но понял, что речь о Беларуси.
Вы его ожидали?
Нет. Но я уже несколько дней в Беларуси — мне так нравится! У меня уже были выступления в Витебске и Могилеве. По дороге мы где-то останавливались, на берегу озера — мне очень нравится чистота, спокойствие людей — очень комфортно.
Вы уже дали два концерта. Как принимают, как реагируют на ваши выступления белорусы?
Они реагируют так, что я ухожу со сцены в хорошем настроении и готов снова и снова давать такой же концерт. Это очень искренняя реакция, причем в конце весь зал встает. В Москве не встанут, что вы: там такой
крутяк сидит — гламур, первые ряды. А тут люди очень искренни.
Вообще, я давно к белорусам отношусь с особым уважением. Я помню, в Неаполе идут туристы из Украины — их сразу видно по стразам, по внешнему виду… И идут экскурсанты из Беларуси — приличные люди. Здесь сохраняются порядочные люди, и это чувствуется.
Безусловно, как и везде, люди разные, но количество порядочных людей здесь больше. Может быть, поэтому вы всегда были оберегом России. И когда Россия относится к Беларуси с некоторым высокомерием, пренебрежением, мне каждый раз это очень неприятно. Беларусь надо особенно чтить сегодня и ценить: это страна, которая хранит человеческую порядочность так, как не хранит ни одна из стран на территории бывшего Советского Союза. Это улучшенный Советский Союз, значительно улучшенный. Я не хочу сказать, что это ремейк, нет: ремейк — это пошлое слово.
Я действительно жалею, что живу сейчас не в Беларуси: здесь «авторитетов» нет, войны нет, терроризма нет. У вас крестьянство есть! Всегда самой порядочной была страна, где есть работники на земле. Я живу еще и в Латвии: в Латвии ЕС уничтожил крестьян, уничтожил рабочих, запретил ловить рыбу, разводить свиней. Бедные латыши не знали даже, во что их втянули. А латыши — так же, как и белорусы: их сила — в их работе, они талантливы в своей работе. А у вас это осталось, и низкий поклон людям, которые это хранят.
Какие еще детали, лично ваши, задорновские, вы заметили в Беларуси и в белорусах?
Вы имеете в виду сатирические, чтобы я сейчас критиковать начал? Честно говоря, когда я выступаю, мне не очень хочется критиковать что-то. Хотя мне довольно противно, что даже в вашу страну проникает западная нечисть. Например, в Витебске магазин продуктов называется «Гермес». Скажите, почему? Гермес — это бог с большим фаллосом, и почему продуктовый магазин надо называть его именем? Придурков, которые считают, что надо жить, подражая Западу, у вас гораздо меньше, чем, скажем, у нас, но тоже есть. Я приехал в Минск только что, а проехав по улицам, уже увидел, что эта дрянь, когда русскими буквами выложены иностранные слова, — дошла и до вас.
В связи с этим мне только в Беларуси пришло на ум вот что: как может хорошо жить народ (это не про белорусов, а про нас всех), который живет не своей жизнью? Музыку мы слушаем западную, фильмы смотрим голливудские, часы стараемся носить швейцарские, в машинах ездим японских. Мебель стараемся покупать итальянскую, хотя она сделана армянами под Варшавой, но нам кажется, что это крутяк. Кстати, нигде в мире нет такой мебели, как у вас, в Беларуси: чтобы из такого крутого дуба, да такой стол обеденный! Да что там обеденный — я журнальный не мог сдвинуть!.. Его надо на западные колесики поставить, чтобы он все-таки двигался. Одежду мы носим якобы итальянскую, но сделанную в Турции. У нас все не свое — сейчас я про Россию говорю. Ничего нет своего.
У нас, в России, своя нефть, газ, проститутки и мат. Нефть, газ и проститутки идут на экспорт, а мат остается нам. Раньше у нас был хоккей, космос, ветераны, индустриализация — теперь остались только ветераны, и поэтому особое внимание в этом году я хочу уделить именно ветеранам. Когда президент Медведев сказал, что ветеранам надо наконец дать квартиры, мне было так стыдно: это ветеранам, которые победили, «перамаглi» в сорок пятом, получить квартиры только в 2010-м! И когда они сегодня приходят в разных губернских городах России и говорят: «Дайте квартиры», им говорят: «Вам Медведев обещал, пускай он и дает. Хочет — пускай свою дает. А у нас нет. Хотите — приходите в 2020 году, мы построим». Это нормальный разговор с ветеранами?
Я хочу похвастаться (если мужчина не похвастается, он вроде как импотентом становится. Духовным). Я прослушал много военных песен, песен о войне в исполнении Марка Бернеса, Шульженко, Магомаева, Хворостовского. Из двухсот песен я отобрал на 72 минуты и составил диск под названием «Хотят ли русские войны?». Он так трогает всех, этот диск. Я его выпустил и дарю всем. И с моего сайта скачивают, ведь не у всех есть возможность получить диск. Оказалось, что это очень сложно, отправить диск во Владивосток.
Затратно?
За то, что песни выложены на диске, надо платить авторам этих песен. Стали обращаться к наследникам наших знаменитых композиторов. Я был знаком когда-то с Олей Окуджава, вдовой Окуджавы. Она сказала: «Я не возьму ни копейки! Это такое святое дело». Вдова Дунаевского сказала: «Это святое дело!». А некоторые — не хочу называть фамилии, чтобы не подумали, что я свожу счеты, — запросили бешеные бабки. Сказали: «Ну и что, что ветеранам? Мы должны получить бабки, нас семь человек наследников, мы должны это разделить». Я выплатил около двухсот тысяч рублей, чтобы удовлетворить наследников, а ветеранам подарить эти диски. Вот так люди и проявляются. Это удивительно. Или такой пример: иногда проводники в поездах говорят: «Мы перевезем бесплатно», а иногда говорят: «Нет, платите».
То есть для вас это такая лакмусовая бумажка?
У меня несколько лакмусовых бумажек в последнее время. Когда начинаешь делать хорошее дело, люди сразу проявляются, и сразу видно, кто человек, а кто — сквалыга.
Я в Риге открыл библиотеку, в которую может каждый прийти, записаться и читать книжки. Несколько лет назад, когда я сюда приехал, меня так задело, что в Минске открыта библиотека — построена в наше-то время, когда, казалось бы, можно пользоваться интернетом! Я думаю: «Я тоже хочу». И открыл в Риге библиотеку. Знаете, как интересно проявляются люди? Мне книги подарил богатый человек, главный акционер самого большого издательства в России. Двадцать тысяч книг подарил! Он родом из Беларуси, кстати. Когда я пытался официально перевезти книги, оказалось, что я должен заплатить чуть ли не пятнадцать тысяч евро. И мне книги перевезли контрабандисты. Как вам это нравится? Контрабандисты и благотворительность!
Повлиял, видимо, ваш авторитет?
Если бы Задорнов попросил для себя перевезти, они бы взяли деньги, а это для библиотеки. Всем так понравилась эта идея, ведь сегодня молодежь не хочет читать, потому что просто не знает, что такое книжка. А в эту библиотеку теперь ходят молодые люди.
Там сейчас есть такие русскоязычные школы, которые посылают детей помочь расставить книги, которые перевезут контрабандисты. Они расставляют, смотрят — и прилипают к книжке. Они даже не знают, что так интересно бывает: шрифт другой, не такой скучняк, как в интернете, и они начинают потихоньку читать. Даже уже воруют книги, представляете? Народ, который ворует книги, небезнадежен. Умберто Эко украли. Многие даже не знают, о ком я сейчас сказал. Маркеса украли! Я завтра пойду в ваш магазин за Маркесом, потому что в России Маркеса нет!
У нас есть.
Видите, вы знаете, кто это. Я пришел в Витебске в магазин, спросил: «Маркес есть?», продавец зависла конкретно. Такая пауза была…
Это она просто оттого, что вас увидела…
Дело не в этом. Ногти длиннее юбок, и они в книжном магазине работают. Ничего не знают, ничего! Вот про Собчак их спроси — знают, «Дом-2» знают. А кроме этого — ничего, белый лист, девственный мозг, ни разу им не пользовалась.
Так вот, вернусь к библиотеке… В эту библиотеку рижане стали приносить свои книги. Бедные люди — как я люблю бедных людей! — принесли свои любимые книги. Любимые сдали, последние, которые читали, поделиться. Богатые — как я их терпеть не могу… Как мне в Беларуси нравится! Здесь нет олигархов. Здесь нет олигархов, которые будут диктовать юристам, как надо писать законы, как надо превращать людей в рабов. Богатые в Риге тоже принесли книги — сдали после ремонта те, которые не годятся: в интерьер не вписываются — под люстру не подходят. Один банкир принес справочник прачечных Томска за 1968 год. Это просто необходимо нашей библиотеке!
Так же люди проявились и с дисками. Я присылаю в Беларусь три тысячи дисков к девятому мая. В Новосибирске, Красноярске, во Владивостоке, Хабаровске, на Волге будут эти диски раздавать молодые люди на площадях, где будет празднование. На ЖЖ написали шестнадцатилетние: «Мы хотим эти диски распространять». И так много у меня распространителей от 16 до 20 лет появилось в разных городах! Подрастает еще одно поколение, классное, которое уже не хочет подражать тем, с девственным мозгом из предыдущего поколения, и которое уже тянется к свету.
Такие мысли посещали меня, пока я ездил по городам Беларуси. Хорошее путешествие, я очень рад этому.
Когда вас зовут на интервью, с каким настроением приходите? Вы сейчас и без того известны, вроде эти интервью вам и не нужны… И зачем приходите: пообщаться или попиариться? Или не нужно вам ни то, ни это?
Если я вам скажу честно, то никто не поверит. Опять вернусь к дискам, чтобы понятно было, к чему я клоню. Когда я еще из Москвы звонил в Беларусь некоторым местным чиновникам — это было полмесяца назад — и сказал, что хочу диски подарить, вы думаете, они откликнулись? Нет. Они думали: где Задорнов хочет их развести? Они не могут представить себе, что кто-то что-то может сделать нормальное и хорошее.
Я поставил в прошлом году два памятника Арине Родионовне: один в Болдино, второй на ее родине. И все ищут, где я под это отсосал нефти от кремлевской цистерны. Я вообще не дружу с чиновниками.
Что ж вам не верят-то?
А потому, что не привыкли, что человек хочет кому-то сделать что-то нормальное. Я испытываю от этого удовольствие, в этом мой эгоизм. И есть древняя философия: высшая степень эгоизма — это когда испытываешь радость, делая другому приятное. Этот высший эгоизм и есть пружина развития человечества. Мне это приятно.
Отвечая на вопрос об интервью, скажу, что мне иногда хочется поделиться такими мыслями, которыми я на сцене не могу в полной мере поделиться. И маленькая аудитория. А у вас больше аудитория — сотни тысяч. Мне хочется рассказать, что есть хорошие люди на белом свете, что в вашей стране есть такие классные качества, которых, к сожалению, у нас нет. Может, кому-то это пригодится.
А пиар вам нужен сегодня?
Вы не поверите, но мне он никогда не был нужен. Я хотел известности — слова «пиар» не было в то время. Известности я хотел, и добился ее. Она порой мешает, порой очень приятна. Я приехал сейчас в гостиницу, там стоит группа молодых людей, фанатов группы Scorpions. Они подбежали ко мне: «Давайте фотографироваться». Я говорю: «А вы что, здесь с утра дежурите?». Они говорят: «Вы не бойтесь, мы не вас ждем, а Scorpions. Но заодно и у вас взять автограф». Я говорю: «Зачем тебе? Это что, горчичник, прикладывать к больному месту будешь?».
Иногда известность очень мешает, поэтому завтра я надену шапку-невидимку (есть у меня такая) и спокойно погуляю по вашему городу. Но иногда, повторюсь, это очень приятно, правда. Однажды меня Никита Михалков пригласил в Канны, и я иду по красной дорожке — и вдруг наши туристы меня узнают и кричат. Это очень приятно. Я думаю, что просто так человеку разумному популярность не дается: если мне дана популярность, я должен ее отработать.
А не напрягает такое панибратство?
Фамильярность напрягает. Пускай называют Мишей, дядей Мишей, пускай Николаич меня называют (меня иногда даже Васильичем называют — вообще неизвестно с чего), но я не люблю, когда фамильярно ведут себя: подходят, за пуговицу начинают трогать. Вот это я терпеть не могу. Я, между прочим, и нагрубить могу. Некоторые меня называют сатириком, некоторые — беспощадным сатириком, а мои друзья называют злокачественным сатириком, поэтому могут и нарваться.
Но то, что вы называете панибратством, иногда тоже приятно. Что мне нравится у вас: здесь есть определенное уважение к простому народу.
Многие уже знают (благодаря моим передачам в том числе), что «Ра» означало «свет» в праязыке мира. «Простой народ» — «по ра стоящий народ», то есть «по свету стоящий народ». «Простой», «правда» и «справедливость» — это все рядышком находится. Боготворить и жить торгашескими идеалами человек может, но он никогда не будет счастливым. «Торгаш» — от слова «отторгать», и это только у славян. Славянский мозг, славянское сердце отторгало торгашей, и я как можно большему количеству людей хочу объяснить: если вы, бабы, хотите выйти замуж за торгаша богатого, а через два года вы говорите, что он вас не любит, — это неправильная постановка вопроса. Вы хотели за бабки выйти — так почему вы предъявляете претензии?
Поэтому мне хочется давать интервью. Я сейчас взял и заложил это. Если кому-то это пригодится в жизни, между прочим, я эгоистическую радость испытаю и от этого.
А у вас было когда-нибудь ощущение, что вы заложник собственной популярности?
Да, было. Когда стал пробуксовывать. Потому я начал путешествовать по разным странам.
То есть вы в чем-то остановились, почувствовали, что стоите?
Да. Кайфа нет, драйва нет, чувствую, что это заканчивается, и я решил, что мне пора, во-первых, расширить свою модемную плату, увеличить скорость работы процессора — и я стал ездить, путешествовать, потому что встречи с людьми ускоряют мышление. Я потом стал ездить по России, а оказалось, что самое интересное для меня — путешествовать по славянским странам.
Вы подпитываетесь…
Это не подпитка. Подпитка — это довольно простое понимание… Это развитие. И когда мне говорят: «Ты на концертах подпитываешься», это не совсем правильно. Если концерт хорошо идет, подпитываюсь и я, и зрители. Это купол. Я очень люблю, когда в зале создается энергетический купол, и тогда энергия снисходит на всех. И это очень важный процесс, это мало кто понимает. Большинство считает, что люди делятся на вампиров и доноров — я думаю, что это не совсем так. Есть люди, которые могут всю компанию поместить под купол, и полегчает всем. Недаром говорят, что даже количество холестерина снижается в крови, если человек много смеется, и это не мои фантазии — это доказывают опыты ученых. Поэтому я люблю, чтобы люди не только получили «витаминки» на концертах, но еще и обхохотались, чтобы «ржачка конкретно была». Мне это нравится, потому что холестерин уходит. Иногда зал уйдет, а холестерин остается на пустых зрительских местах…
А бывают непробиваемые зрители?
Да, бывают.
И что делать?
Ничего. Пойти на природу, погулять…
А почему непробиваемые? Не трогает то, что вы говорите?
Да, конечно. Я уже знаю, какие это залы, и стараюсь перед ними не выступать. Пускай не обижаются на меня слуги народа, но я перед чиновниками не выступаю. Сколько бы они ни платили, я никогда не буду перед ними выступать.
Может, потому что они не могут смеяться сами над собой?
Да они важничают, и вообще противно. Зачем я буду рассказывать о том, как они, чиновники, обворовывают простой народ? Наш президент собирает партию «Единая Россия» и им говорит: «Надо бороться с коррупцией». А они авторучками за две-три тысячи долларов пишут: «Бороться с коррупцией». Зачем я буду таким придурком выглядеть?
Меня банкиры приглашали за сто тысяч долларов выступить у них на южном берегу Франции. Администраторше их, которая звонила, я сказал: «Пятьсот тысяч евро, чтобы я начал думать». Ну прикололся я. А она мне говорит: «Вам перезвонить?». Я думаю: «Ё-моё, она же сейчас скажет, что они платят, я же дрогну». Но я не поехал. Хотят — у меня в театре содружества актеров Таганки каждый месяц по четыре-пять концертов. Пускай возьмут билет, им дешевле обойдется.
Сейчас возникнет мнение, что Задорнов — белый и пушистый, на концерты не ездит, чтобы денег заработать…
Нет, я на концерты езжу, и в Беларуси я тоже деньги зарабатываю. Но мне тех денег, которые я зарабатываю, достаточно.
Но вам достаточно было одного того выступления, чтобы не ездить по Беларуси, Украине…
И я бы лишился тогда возможности общения со зрителями, с интересными людьми? Я не поеду в Беларусь? Мне интереснее сюда съездить и по Волге. Я был на Дальнем Востоке, провел путешествие от Курильских островов до Байкала. Знаете, сколько интересного я видел? Я с Этигеловым встречался.
Этигелов — это загадочная история, которую исследовали медики, Медведев и Путин приезжали и смотрели на него. Этот человек в 1927 году ушел из жизни: сел в позу лотоса — и ушел. В 2005-м его нашли, в той же позе. Он не разложился. Это в буддийском монастыре, который по-бурятски называется дацан. Я заканчивал свое путешествие на Байкале, ламы допустили меня к Этигелову — я его за ручку держал. Температура низкого давления человеческого тела, кожа живая. Вот они, впечатления, вот они, эмоции…
Я очень много интересного увидел. Например, Курильские острова, и скажу, что люди там не хуже, чем в Беларуси. И когда я уборщице давал деньги в гостинице за то, что всегда было чисто, то она от них отнекивалась, говорила: «Мне хватает, спасибо». Я отвечаю: «Я знаю чиновника в мэрии Москвы, ему не хватает, а его жене вообще не хватает. Только его жена уже не улыбается, а ты все еще улыбаешься».
Скажите честно, в ЖЖ статьи сами пишете?
У меня есть помощники, и в моем живом журнале ничего без моего ведома не появляется. Но мне же надо еще за сайтом следить, писать рассказы, придумывать выступления, а для этого надо гулять на природе, кататься на велосипеде, заниматься спортом. Надо отдыхать: без скуки и природы человек счастлив быть не может. Надо еще время на скуку выделить. Поэтому у меня есть очень хорошие помощники, которые без меня ничего не делают. Все тексты — мои, но выкладываю там не я. Самые интересные комментарии мне также присылают помощники. Я смотрю, отвечаю и отсылаю им обратно — эти ответы они размещают на сайте. Понятно, что письма типа «вы лучший, мы вас любим, дайте денег» мне никто не показывает — жаль тратить время на такие сообщения.
Деньги просят часто?
Довольно часто. Вообще, если пишут «вы лучший, вы первый», значит, будут что-то просить. Кстати, с того времени, как у меня появился ЖЖ, мне стало жить поЖЖивее. Это интересно. Я даже не думал, что такая реакция будет. Мне очень нравится, как играет Оганезов, и я в ЖЖ написал об этом. У Оганезова после этого в блоге полторы тысячи друзей прибавилось. Полторы тысячи за два дня. У меня много друзей, но предмет моего хвастовства — не то, что их много, а что они качественные.
У меня сейчас такая разборка — некоторые пользователи пытаются на меня в суд подать. Я сказал, что большинство женщин Владивостока одеваются как проститутки. Попало не в бровь, а в глаз. Помимо десятков тысяч оскорбительных писем я получаю еще письма от старшего поколения: «Спасибо, что вы встряхнули наш город. У нас в автобусах утром, когда баба едет на каблуках, в мини-юбке, ей говорят: «Оделась по-задорнову». Евтушенко после этого мне написал письмо из Алабамы: «Миша, спасибо, что ты любишь этих женщин, именно поэтому ты так про них написал. Только скажи им, что ты их любишь, иначе это будет снежный ком, но не белоснежный». О, Евтушенко! Это Евтушенко, который спас Феллини, когда тот тонул, который дружил с Кеннеди, с Рокфеллером, которому Пабло Пикассо подарил картину. Однажды я у Евтушенко спрашиваю: «Ты можешь приехать на концерт?» Он говорит: «Я в этот день не могу. Меня Маркес будет мирить с Фиделем Кастро». Это человек величайший, это великий русский поэт.
Он, кстати, у вас выступает, приезжает из Риги.
Хотим его тоже позвать в студию. Пойдет, как вы думаете?
Да, конечно. Он же поэт, он не звезда. Когда Евтушенко или меня называют звездой, честно говоря, сердечко ёкает — противно. Это значит, приравниваете к тем, кто себя все время пиарит. Задача жизненная у нас другая. Окуджаву нельзя назвать звездой, его просто уважать надо и любить его песни — принимаешь или не принимаешь. А если не принимаешь, то не дорос. Поэтому когда нас всех называют звездами, это неправильно. Это оскорбление. Звезда — это космическое понятие, это Киркорову годится. Его можно и черной дырой Вселенной назвать, квазаром. Но нас не надо оскорблять звездами, нас не надо оскорблять о’кеем. Евтушенко живет в Алабаме и не говорит, приехав в Россию, о’кей — потому что он русский поэт.
Вернусь к ситуации во Владивостоке… С Владивостоком вот такая история. Юля — моя замечательная помощница — дает читать письма, но не все: если это просто матюги — то зачем? Я что, мата не слышал? Заметил такую закономеронсть: 99% всех оскорбляющих писем — безграмотные. Там пишут «сейчас» раздельно, «вообче». Люди, которые «пасутся» с утра до вечера на форумах, безграмотны. Я понимал, что это так, но не думал, что до такой степени, что такая резкая грань. А когда пишут в защиту: «Спасибо, что встряхнули город боевой славы и романтики моря, что вы встряхнули его, что хоть один сказал правду про наш город», — они пишут грамотно. «Задорный» пишут все — они даже не знают, что я Задорнов. Один написал слово «коэффициент» как «кайф цент», раздельно. «Здрасьте» через «с» — «сдрасьте», «извЕните» через «е» — через вены (видимо, потому что вена — главная часть его жизни).
Я много таких глупостей собрал и послал письмо на какой-то форум: ребята, букварь почитайте, прежде чем переписываться. Такая вторая волна пошла! Один пацан, особо агрессивный, пишет: «Я не такой пезграмотный, как вы пишите», — «п» первая буква. Я ему ответил: «Хорошо, что вторая «е», а не «и».
Вот такая история с Владивостоком.
Но вы не жалели? Это такая встряска для вас, задорновская встряска?
Я не жалею. Пройдет десять лет, и эта баба, которая ездила с ногтями длиннее, чем юбка, с утра на работу… Вообще, это просто пошлость.
Вы, как я понимаю, против пошлости?
Наверное, от нее избавиться тяжело, но хочется, чтобы ее было меньше. Ведь пошлость от слова «пошлина»: за плохие, некачественные шутки на Руси платили пошлину. Если бы сегодня с канала ТНТ брали пошлину за шутки ниже пояса, то денег бы хватило на антикризисную программу развития России.
Все относительно: мат может быть не пошлым, а утренние стразы в автобусе пошлыми быть могут.
Но в творчестве вы себе пошлости не позволяете?
Стараюсь, чтобы этого не было. Мне как-то папа сказал: «Не шути так, чтобы тебе было стыдно перед своей матерью».
Знаете, я сейчас вам даю интервью, и такое ощущение, что я себя все время идеальным человеком представляю…
Есть такое…
Дело в том, что хочется хвастаться, а хвастаться недостатками не очень получается. Они есть, как у любого человека, но мне хочется с этими недостатками хотя бы немножко расставаться, хотя бы уменьшать их дозу, желательно до гомеопатических размеров.
Расскажите о своем творчестве. Можно часами смотреть ваши выступления на телеканалах, есть ваши биографические данные, все это можно прочесть. Но меня интересует процесс творчества. Как это происходит у вас? Вы собираете материал, потом это пишется, обрабатывается, кто первый вас слушает? Впустите на вашу творческую кухню…
Я бы с удовольствием раскрыл творческие секреты, но их не существует. Формул нет! Поэтому я больше всего не люблю слово «менеджер». Если есть формула в творчестве, ты не творец — ты менеджер, на русском языке это «кое-какер»: он ничего не умеет, он в рамках. Он пишет «вайрайбей», не отличает пикселя от пенделя, но считается менеджером.
Творческий человек — он другой. Есть много слагаемых творчества. Приведу пример, чтобы вы поняли… Витебск, я прихожу в баню. Гостиница замечательная, «Лучеса» называется.
Вы не ожидали, что гостиница будет достойного уровня?
Не ожидал. Правда. Я знал про домик Шагала. Кстати, съездил, посмотрел. Шагал принял Октябрьскую революцию и однажды, к годовщине революции, набрал помощников, и они разрисовали все дома в Витебске. Желтый, красный — он как из детских кубиков был набран. Еще не было граффити, а Шагал уже в то время первое граффити изобрел.
Я остановился в практически пятизвездочной гостинице, выступал в хорошем зале. Но должен же во мне сатирик постоянно присутствовать. Я пошел в баню — слушайте, я так замерз в этой бане! Я никогда такой холодной бани не видел. Сама парилка еще нормальная, но когда выходишь из парилки и тебя встречает комната пятнадцати градусов, можно простудиться. Я пошел мыть голову, думаю, уйду. Как в плохом рассказе Зощенко: горячая вода кончилась, когда я намылил голову.
Обслуживает женщина неопределенного возраста: ей можно было дать от тридцати до шестидесяти. Она добродушная, но ничего не понимает в бане, ничего не понимает в современном быте, обустройстве. Я ей говорю: «Кончилась вода».
Вы ругаетесь в такие моменты?
Иногда ругаюсь, иногда веду себя как звезда. «Включил» звезду — и тогда тебя уважать начинают. А тут я вижу, что женщина приветливая, и говорю: «Почему вода отключается в гостинице?». Она говорит: «Эти погодные условия так всё сбили». Какая связь между погодными условиями и душем в бане в «Лучесе»?!
Я приехал в Могилев. Мы пошли в кафе «Магеллан». Алексей, я много видел названий крутых блюд в меню. Но чтобы я не мог понять, из мяса, из рыбы или из чего это состоит — такого никогда раньше не было… Когда я прочитал список слов разных языков мира, написанных буквами белорусской азбуки в меню… Я говорю: «Фабада фистурийская… А можно просто фабаду, не фистурийскую?». Она решила, что я знаток, и говорит: «Ну как? Она же фистурийская!». Я говорю: «А если поперчить?» — «Фабаду поперчить?». Дурной разговор, я не знаю, что перчить. Оказалось, что это фасолевый суп, но фабада фистурийская. И там таких море — я буду зачитывать на концерте…
Или тот же Владивосток. Подходит официантка и говорит: «Фьюжн из веджетейблов будете?». Я говорю: «Чего?». Это фейсом об тэйбл надо того, кто придумал фьюжн из веджетейбл. Почему русские люди стали говорить «фреш»? Недавно услышал: «Фреш березовый заказал». Это сучки березовые давленые?
Вы хотите сказать, что отсюда — материал для ваших выступлений…
Именно. Я все время хочу объяснить дурням, что надо из дурноты выходить. Вы не будете счастливыми, когда заморочены не своей жизнью.
У каждого народа есть корень. Евреи чем молодцы? Их гоняют из страны в страну, а корень у них есть, история, они верят в это, знают, и это их держит. Смотрите на славян: все корни обрублены, и каждый раз обрубаются. Как революция — обрубаются. Я не имею в виду 1917 и 1990 годы — это было и в 1612 году, это было и в девятом столетии. Все обрубается. Греки своих богов всех знают, весь мир знает Зевса, Афродиту, Аполлона. А мы своих? «Мы православные» — и что? Греки православные, им же не мешает это быть православными.
Православие — наша религия, все правильно. Но это не мешает в музеях выставить идолов, кумиров и рассказать, какими были боги. Это же очень интересно. Ведь тот же Гермес — это наш Ярило. А был бог Чубайс, Чубысь по-славянски. Означал мелкого домового пакостника, который воровал энергию дома — как вам это нравится? Третьеразрядное мифологическое существо. Замечательно! Я не придумываю, наберите это слово в google… Я бы запросто сделал такой музей с различными славянскими богами.
Корни обрубили… И решили свою березу пересадить на корни саксаула. Саксаул — хорошее дерево, но береза не будет жить на корнях саксаула. Мы живем не на своих корнях. Как может жить дерево, у которого обрублены корни? Оно вянет. Мы в России сегодня, мы, славяне, — это дерево с опадающими листьями, у которого ветки превратились в сучки, у которого ствол стал тоньше.
Россияне, на ваш взгляд, это понимают?
Россия не хочет этого понимать наверху, но она очень интеллигентна, Россия, когда заглядываешь в глубь нее. В России столько продвинутых людей! Моя помощница по ЖЖ говорит: «Благодаря вашему сайту и блогу мы видим, какое количество умных, образованных людей в России». Россия очень сильна своим простым народом. Россия — это плодородина: ее чешут-чешут, стригут-стригут, уезжают ученые и спортсмены, а она все дает и дает. У вас ни в одном дворце спорта нет казино и ночных клубов. У нас спортивные сооружения отданы под ночные клубы, казино и секс-шопы, да и дури хватает. Но мы, как и вы, сильны своим простым народом, очень талантливыми людьми.
Если я правильно вас понимаю, ваше творчество — это борьба с дурью?
Да, с теми блоками, которые мешают нам снова вернуться к своим корням. Это не значит возвращение назад: питание от корней надо получать, а не превратиться в корни. Но блоки поставлены, и один из блоков — это западный пиар. Западу только такие страны, как Россия и Беларусь, не дают превратить весь земной шар в супермаркет. Наши люди все-таки торговцев не любят, хотя пытаются ими быть — замороченность эта есть. Поэтому про нас придумали мифы, и об этом я говорю на сцене. Например, что славяне агрессивны, и славянами, русскими, пугают весь мир. Нормально? Мы ни одной войны не организовали, ни одной мировой войны. Белорусы, литовцы и русские разбили крестовые походы при Грюнвальдском сражении, и перестал существовать этот поганый орден, который именем Иисуса отнимал богатство у других народов. Инквизиции не было, колоний не было, призыв «За Родину!» есть только у нас — нигде в мире за родину не сражаются. И это мы агрессивные?
Но весь мир поверил, и мне латышский чиновник после грузинских событий говорит: «Вы очень агрессивные, вы опять неадекватно повели себя». Я спрашиваю: «А когда еще?» Он говорит: «Под Сталинградом». Мы неадекватно повели себя под Сталинградом? Вот вам пиар. Запад умеет пиариться, умеет писать историю. Торгаши выделяют деньги на то, чтобы писать летопись, и летописи пишутся на деньги торгашей по заказу политиков. Поэтому мне хочется, чтобы всё больше обращали внимание на людей культурных. Между Латвией и Россией лучше наладят отношения Раймонд Паулс, Лайма Вайкуле и Михаил Задорнов, чем все политики. Если наладятся отношения между Латвией и Россией, мы в Москве съедим все, что произведет Латвия на земле, причем одним районом.
Я просто к латышам отношусь с большим уважением: это очень хорошие работники, великолепные художники, у них замечательное пение. Но они попали под формат Запада и отменеджерили всю страну. Она превратилась в манагера, и латыши начали терять свои творческие качества. Мне очень жаль, потому что я дружу с латышами и действительно отношусь к ним как к своим родным, потому что я вырос среди них.
А часто вас критикуют?
Да, довольно часто, и я прошу «плохие» письма на своей «электронке» не удалять.
А что в вас не нравится?
Не нравится, во-первых, что я против Америки много говорю. Во-вторых, не нравится, что я говорю хорошие слова про нас.
Но сейчас все изменилось… В своем блоге вы практически признались Америке в любви… Это снова раздражает?
Да, изменилось, но немногие знают об этом. Сейчас критикуют за то, что я полюбил Америку.
Говорят, что визу хотите?
Говорят. Хотя некоторые сказали, что я еду на гастроли. Я на гастроли не еду в Америку, я не был там с 1999 года и не собираюсь.
Очень многие критикуют за то, что я говорю, что в России хорошие ученые. Вот еще за что критикуют: я считаю, что в советское время было много хорошего. Например, образование было хорошее, хорошие книжки издавались. Я все время говорю: «Не надо забывать, что было много положительного» — за это критикуют очень. Я говорю, что Советский Союз запустил Гагарина в космос, что космос вообще развился в мире благодаря Советскому Союзу. Когда у нас были спутники, летали Белка и Стрелка, у американцев был спутник, который мы называли «апельсин». Я в это время в авиационной промышленности учился. Знаете, есть замечательная пословица: «Кто старое помянет, тому глаз вон, а кто старое забудет — тому оба глаза вон». И меня очень критикуют за то, что я хочу из советского времени перетащить в наше время какие-то положительные стороны нашей жизни.
А с критикой вы хоть иногда соглашаетесь?
Конечно. Если я допускал пошлости и меня упрекали, приводили в пример какие-то шутки — я соглашался. Довольно часто соглашался, потому что, действительно, иногда был перебор с теми же американцами: такое ощущение, что просто сел на эту тему, как на нефтяную скважину.
Почему сели? Была, говоря вашими словами, пруха?
Смешно и пруха. Я в карты играл, прикуп шел — ну как можно отказаться? И реакция была, и народ рассказывает об этом истории просто умопомрачительные. А после того, как я недавно про Америку написал, что там хорошо относятся к ветеранам, «скорая помощь» приезжает вовремя, сказал, что американцы не тупые — повторюсь, начали критиковать. Действительно, там много достойного, и градус здравомыслия растет в американском обществе, и Буш был неслучайно: этот недоразвитый, умственный недоросль обязан был быть, чтобы там поднялась волна духовного протеста против этого.
После этого я не могу не рассказать то, что мне рассказали в Риге. Американец во время кризиса пришел покупать куриный бульон. Он всегда покупал его — такую баночку с белой смесью, на которой нарисована курица. Он подошел к кассирше и спрашивает: «Куда исчезло куриное молоко?». Продавщица была русской, остроумной, которая понимает все. Она решила немножко поерничать и говорит: «Куры молока не дают». Он спрашивает: «Почему?» — пытливый такой попался американец. Она говорит: «Где вы видели у курицы вымя?». Америкос оказался далеко не тупым, долго, видимо, чесал тыкву и сказал: «Но у кокоса тоже нет вымени, а молоко есть». Она говорит: «Кокос — уже вымя». «Вымя чего?» — удивился америкос. «Вымя пальмы».
Видите, само прет! Как я могу не рассказать об этом? Но, наверное, уже более сдержанно буду это делать.
Почему сдержанно?
Потому что иногда бывает перебор, и я это понимаю. И потом, это неправильное направление. Многие стали кайфовать на том, что мы вроде как умнее американцев. Мне это не очень нравится, что многие оправдываются. Я как будто им индульгенцию выдал: мол, ребята, вы умнее, разумнее, а они тупые. Перекос пошел. Вот почему мне захотелось немножко по-другому показать их. Много лет я говорил одну фразу: не они тупые, а мы тупые, когда подражаем им в том, в чем они тупые. Алексей, этой фразы никто не слышит! Но все до сих пор помнят: «Ну, тупые!»
На Западе есть много преимуществ, но мы берем самую дрянь. Ведь в советское время не было наркоманов, не было секс-шопов и казино, не было жуткой еды, не было реклам, не было гей-парадов. Когда я начинаю перечислять все это на своих концертах, зал сидит и думает: «А ведь этого не было! Действительно, это же нам слили как радиоактивные отходы с периодом полураспада в одну человеческую жизнь».
Скажите, а кто ходит на Михаила Задорнова?
Очень разнообразная публика, меньше всего чиновников и бизнесменов. Я не предмет гламура, и это замечательно. Гламурным бабам нечего у меня послушать и не на что посмотреть. Их мозг без извилин, который сразу в морщины превращается, не воспринимает всего этого, а предмета показать, как они одеты, тоже нет, потому что народ умный сидит. Не все, но очень много умных зрителей у меня. Иногда фразы, очень полутоновые, все равно принимаются, бывает, очень тонкие фразы проявляются. «Поиск истины для многих людей ограничивается набором этого слова в Google» — и реакция в зале пошла. А во Владивостоке — никакой реакции. Один человек пытался аплодировать, на него посмотрели, и он заглох сразу. Ко мне потом за кулисы подошли люди и сказали: «Вы про Google не говорите, у нас никто не знает. Говорите — в Яндексе». Я стал говорить: «В Яндексе», и больше людей стало реагировать.
Какой он, ваш юмор?
Мне бы хотелось, чтобы он был многослойным. Я могу поговорить о корнях русского языка, могу говорить про историю, а могу рассказать просто смешную историю, в которой нет никакого смысла. Могу сказать дурь, например: «Главное коммерческое предприятие в Афганистане — Гашпром». Дурь полная, никакого смысла нет. Или могу сказать: «После того, как на телевидении вышла передача Максима Галкина «Как стать Максимом Галкиным», первым заявку подал Филипп Киркоров». Или могу сказать: «У Орбакайте все неприятности из-за того, что она не следует заветам мамы: каждый следующий муж должен быть моложе ребенка от предыдущего». Полная дурь, ничего нет. Муж говорит жене-блондинке на кухне: «Потуши сигарету». — «А ты уверен, дорогой, что хочешь тушеную сигарету на ужин?»
А на что сегодня спрос? На дурь?
На все. И это хорошо. Мне это нравится. Есть дурь, а есть мысль.
Если у вас умные глаза и глупая улыбка, вас фотографируют на паспорт. Если вам в баре улыбнулась девушка, значит, у нее нет денег. А если вы улыбнулись ей в ответ — значит, у вас деньги есть. А знаете ли вы, что на «Титанике» первых спасали не стариков и детей, а тех, кто путешествует в кредит?
Сумасшедшая реакция в зале.
То есть вы можете по ходу выступления подстраиваться под зал?
Конечно.
А что делаете, когда видите, что шутки не идут?
Я сразу сверну подобные, уберу их.
То есть у вас идет анализ в момент выступления?
Да. Вообще, я соображаю во время выступления. Вы знаете, мне удалось увеличить скорость работы процессора. Вот, например, Ургант очень быстро соображает, реагирует молниеносно. Я считаю, что каждый человек может этого достичь. Был момент, когда у меня как-то туговато шло. Знаете, что выручило? Я стал работать с молодыми. Молодые не умеют делать то, что я умею, но они знают и чувствуют то, чего я не знаю. Мы стали взаимополезными друг другу. Пока учишься у молодых, сохраняешь молодость. Поэтому я очень переживаю за молодых, за их недообразование. Когда в библиотеку приходит пацан и спрашивает «книгу о каком-то Генри» или пьесу Фонвизина «Водоросль», «Тараса и бульбу», очень обидно. Люди, которые недообразованы, они недосчастливы в жизни. Чем больше образования, тем больше любви в жизни, а тот, кто недообразован, обречен на безлюбье. Поэтому я хочу и тут встряхнуть, встряхнуть и врезать.
Когда врезаешь — это многим не нравится. Враги есть у вас?
Есть, наверное.
Угрозы приходят?
Пока вялые.
Концерты не запрещали никогда?
Запрещали. В советское время в Воронеже запретили.
А сейчас под каким-то предлогом не могут отменить?
В Украине: несколько раз не давали концертной площадки — запретить не могут. Был звонок из Администрации президента Кучмы, чтобы Задорнову площадок не давать. Я сказал, что Украина вляпалась в Кучму, и сразу пошла реакция.
Очень много вырезают из выступлений на ТВ. Фраза, которой я горжусь, вырезана отовсюду: «Медведев — аватар Путина». Современная, хорошая фраза. Зал реагирует долго, постепенно доходит до первых рядов, мгновенная реакция — у задних, молодежных рядов. Вырезается. Путин — нормальный мужик, дзюдоист, боец, на дно Байкала спускался. Больше всего были удивлены рыбы в Байкале: они никогда не видели батискафа с мигалками, в сопровождении подводных мотоциклов. Здесь нет оскорбления.
А вы один на один встречались с российским премьером?
Нет, ни с кем не встречался. Я вообще с ними не знаком. Я знаком был с Ельциным, и довольно близко.
Вы соседствовали даже…
Не только соседствовали, мы и в теннис играли, и в бане мылись. Это довольно интересные годы, но я никогда об этом не пишу и не рассказываю публично. Мы были в хороших отношениях, и Борис Николаевич для меня сделал много хорошего. Если бы столько же его помощники сделали для страны, было бы довольно здорово.
Скажите, а чего кроме пошлости в своих выступлениях вы не можете себе позволить?
Смеяться над верой. Над религией могу. Вот такой казус. Вера — это от сердца, от души, а религия — от обрядовости. И когда человек увлекается обрядовостью, он зачастую не верит в Бога — подмена идет. Но если я позволю себе шутить над религией, это будет довольно осторожно. Но когда пришел священник на квартиру к моей знакомой, жене банкира, в Риге и сказал: «О, хозяюшка, какие у тебя хоромы! У меня и святой воды-то не хватит освятить. Муж банкир? Предупреждать надо!» — и выдал ей меню, разблюдовку, почем что освящается, мне обидно за нашу религию.
Там, где коммерция входит в религию, я шутить буду. «Вера» означает «ведание Ра» — ведание света. «Святой» — это «свет». Над светом я смеяться не могу.
Что в вашем понимании качественный юмор?
Когда мысль есть и хорошо сложена в слова. Я считаю передачу Жванецкого замечательной, потому что это очень хорошие мысли. Причем они настолько хороши, что даже когда я с ними не согласен, мне они все равно нравятся.
Я думаю, что Жванецкий очень на меня повлиял. Я впервые увидел Жванецкого, когда его еще никто не знал, — это был 1974 год. Он в то время писал, наверное, Райкину. Он выступал в Доме актера, и, наверное, так я никогда в жизни не смеялся. И тогда я подумал: «Вот бы и мне так». Мне очень захотелось выходить на сцену.
До того, как увидел Жванецкого, я эстраду вообще не очень любил, я считал эстраду пошлостью. И даже сегодня я считаю, что то, что образовался Жванецкий на сцене, — это очень здорово. Его монологи даже у самых лучших актеров были хуже, хотя Ильченко и Карцев работали здорово.
Юмор вчера и сегодня — разница есть?
Качественного юмора стало меньше. Юмор поставили на конвейер, за это стали платить. И Comedy Club, замечательные, талантливейшие ребята, вынуждены работать на конвейере. Жванецкий не может стать на конвейер. Евтушенко пишет стихи, когда ему хочется. Сегодня я не буду вести ни одну телевизионную передачу, потому что я становлюсь зависимым от телевидения, от менеджеров, от кое-какеров, от негодяев-продюсеров, от бизнесменов — генеральных продюсеров, и я уже не творческий человек. Юмор стал подчиняться бабкам.
Но в народе сохраняется хорошее чувство юмора. Народ иногда мои шутки докручивал до очень хороших анекдотов. Когда выбрали Барака Обаму, я сказал: «Началось баракосочетание» и «Америка прошла путь от небоскребов Нью-Йорка до барака Обамы». Ну, так себе. А от народа вернулась гениальная фраза: «От хижины дяди Тома до барака Обамы». Это народ придумал, не я. Чувство юмора у народа сохраняется.
Но юмор изменился. Развитие ведь волнообразное. В данной ситуации пока есть падение качества юмора — признак этого то, что Хазанов ушел из эстрадного юмора. Хазанов — очень хороший актер, и он играет в таких пьесах, которые я советую посмотреть в Москве. Он играет Наполеона: я никогда не видел, чтобы так здорово играли. Смеешься и слезы на глазах одновременно. Почему он ушел? Не может он в этом существовать. Ему пришлось поменять жанр — он стал великолепным актером.
А у вас никогда не возникало желания уйти?
Никому не скажете?
Ну, только если миллиону наших пользователей…
Пускай тоже никому не говорят. Возникало. Но есть еще дела. У меня написаны новеллки, которые я хочу снять в кино. А первое кино, в котором я снимался, снимали в Минске. Я снимал комнату на улице Ленина, это было в 1987 году, и провел здесь практически полгода. Со мной снимался Сеня Альтов и ваша очень известная девушка, победительница конкурса красавиц «Мисс фото СССР» Лика Ялинская. Мы снялись в фильме под названием «Не понимаю» — это название моего рассказа. У меня есть тайная мечта: приехать в Минск, снять квартиру на улице Ленина и отснять несколько новеллок на здешней киностудии. А может быть, поставить пьесу в театре — только самому поставить. У меня есть единственная способность — режиссером быть. У меня никогда не было имиджмейкеров, судьбомейкеров, я всегда сам себе режиссер. И этим я горжусь. Если человек нанимает себе другого, который должен ему сказать, какую рубашку ему носить, всё — у него тютельное мышление, козявочное. Человек сам себе должен быть хозяином, иначе счастливым не будешь.
Есть хороший русский писатель Юра Поляков, мне очень нравятся его книги. Он пишет не менее образно, чем Набоков, но интереснее для сегодняшнего читателя. У него есть очень хорошие пьесы. Может быть, даже ставить не себя, а Полякова. В Москве его пьесы идут с большим успехом: они остроумные, хорошая литература, хорошая драматургия. Но я об этом говорил шепотом, никому не говорите про это. Вот такая маленькая мечта.
Времени на чтение у вас хватает?
А как же! Нельзя не читать. Много интересного есть. В России есть хорошая литература. Есть книги, которые я издал в прошлом году. Опять хвастаться начинаю: одного геолога издал, который нашел надписи рунами и рисунки на камнях Ладожского озера, и они процарапаны ледником — значит, они были нарисованы до ледника. Тридцать тысяч лет до нашей эры на севере России жили люди, которые знали времена года и посевную. Ученые не хотят вообще видеть этого. Был такой ученый, Карл Линней, в Швеции, который был против теории эволюции: он считал, что Бог спроектировал всех букашек отдельно, как в научно-исследовательском институте. И когда он, гуляя по лесу, увидел, как тварь переходит из одного состояния в другое, образно говоря, от комара к жуку, он разозлился и растоптал эту тварь, чтобы она никому не попалась на глаза. Но в этот момент он не стал Дарвином. И сегодня многие ученые находятся в таком рамочном мышлении.
Издал ребят, которые описали всю историю с книгой Велеса, — очень интересная детективная история, годится для съемки фильма. Издал книгу молодой писательницы с Урала. Тот, кто читает эту книгу, думает, что я ее написал под псевдонимом: многие мысли — те же. Читается на одном дыхании.
Она сама к вам обратилась?
Я случайно узнал, когда мне молодые ребята, муж и жена, из хора Минина сказали о ней. Девушка сказала: «У меня астма, и, прочитав книгу, я избавилась от астмы». Я говорю: «Это что, медицинская литература?». Она говорит: «Нет, это художественная литература». Художественная литература — от астмы! Это для меня замануха. Я стал читать. Сначала хотел бросить, а потом заинтересовался. Дошло до того, что я попросил писательницу приехать в Москву, дал денег издательству, и сейчас издательство очень довольно — книга хорошо раскупается.
Из Владивостока, когда я написал им, чтобы букварь почитали, вдруг пришло письмо: «Я молодая писательница, никто меня не хочет издавать». Сначала прочитала моя помощница Юля и сказала, что дважды заплакала, когда читала. Когда я прочитал — ахнул: великолепный русский язык, знание природы, посвящено бабушке и дедушке. Я говорю: «До девятого мая немедленно издать это!». Я отослал сто тысяч рублей на издание этой книжки.
То есть к вам обращаются с какими-то интересными проектами и вы откликаетесь?
А знаете, это эгоизм. Когда я говорю, что наш язык зародился раньше, чем латынь, я должен иметь на это основания и доказать это. И когда я езжу на раскопки под Воронежем и вижу, что сорок тысяч лет до нашей эры жили люди под Воронежем, в селе Костенки, я имею право говорить об этом. Гордон, который начал меня поносить в передаче, тоже по-своему прав. Благодаря Гордону к этой теме столько людей проявило интерес! Но на ТВ нужны рейтинги, и поэтому они пытались устроить скандал. А скандал не получился, потому что я не стал скандалить.
Но с тех пор прошел всего год, и немецкие ученые, проверив ДНК останков человека, найденных в Костенках, доказывают, что все народы Европы вышли из-под Воронежа. Недавно американские ученые на Алтае кисть руки девочки исследовали и сказали, что европеоидная раса, согласно геному, ничего общего с негроидной не имеет. Расы развились параллельно. Я это говорил на основе нашего языка и нашей истории, чтения Ломоносова, Шишкова. Я говорил это давно уже, лет пять назад. А сейчас ученые доказывают.
Вот еще о чем хочу поговорить… Как у вас вообще организован день?
Отвечу по-женски: все это так. Системы нет, потому что, бывает, концерт заканчивается поздно, а бывает, рано. Если рано, значит, я могу погулять, а если поздно — я поздно встану. Если я поздно встану, не буду объедаться на завтрак. А если встану рано, могу и объесться. Объелся — следующий день разгрузочный. Никакой системы, и в бессистемности — моя система.
Мне говорят: «Вы занимаетесь йогой». Да, занимаюсь, но я не йог в том смысле, в каком йогнутые приезжают из Индии. Православные люди говорят: «Мы поменяли имя». Как тебе не стыдно? Тебе родители дали имя, ты чего? Кроме того, если человек уходит в йогу, он живет пассивной жизнью. Заметьте, многие йоги выглядят как сморщенный грецкий орех, у них никогда не бывает хорошего настроения. Это люди печали. Я считаю, что и на Западе, и на Востоке, и у нас есть плюсы, поэтому если я йогой позанимался, еще и гантельками позанимаюсь. В общем, никакой системы, хотя я знаю, что система есть. И когда-нибудь я напишу книжку «Как умереть счастливым».
Дайте напоследок совет: как умереть счастливым?
Дождаться, пока я напишу эту книжку (смеется. – TUT.BY). Есть один совет: больше слушать сердце, чем ум. Когда начинаешь слушать сердце, родничок освобождается. Не ждать никогда, что придет какой-то дядя, даст тебе хорошую зарплату, и ты будешь счастливым; знать, что от политиков ничего не зависит; не смотреть новости на ночь (как и утром, впрочем) и помнить: если ты живешь правильно, ты хорошо спишь. А если ты спишь со снотворным, сколько бы у тебя ни было денег в офшоре (по-русски — в заначке), ты живешь неверно…
Мой блог находят по следующим фразам